Странно, но проснувшись, я еще чувствовала тепло, как будто была с ним на самом деле.

Период олимпиад всё не кончался, пришлось съездить ещё на литературу, но не в область, а в район заочно. Во время перерыва я вышла в коридор развеяться и осмотреть достопримечательности местной школы, как сразу кто-то окликнул:

— Девчонка! Девчонка!

Шпана. Я вернулась в кабинет, но на следующем перерыве (не сидеть же в классе!) уже не просто окликнули, а перекрыли дорогу:

— Скажи свой номер телефона! — парень выставил руки, загородив проход, но так как он был один и симпатичный, я сказала номер ради интереса. Сколько же он сможет со мной проговорить?

Он позвонил вечером и представился Серегой.

— Ты мне понравилась! — сразу перешел он к делу. — Я на тебя давно внимание обратил. Когда ты ещё раз приедешь?

— Я не приеду, — спокойно сказала ему, а он:

— Приезжай на Восьмое марта!

Серёга отказов не принимал.

Общаться с ним было легко, главное, безопасно. Он жил за тридцать километров от меня, поэтому завтра не мог вдруг так сразу оказаться на пороге.

— Сколько тебе лет? — спросила его.

— Семнадцать.

— О, да ты меня старше! — у меня был какой-то пунктик по этому поводу.

— А, то! — Серёга самодовольства не сдерживал.

— И сколько у тебя было девушек?

Тут он замялся и сказал:

— Не скажу! Ты обо мне плохо подумаешь.

— А, может, я о тебе уже плохо думаю, — призналась ему честно.

— Семнадцать.

— По одной на каждый год, что ли? — я засмеялась, и Серёга засмеялся тоже, а потом пустился в разглагольствования, что вообще-то из семнадцати никого не любил и считает, что любви и нет вовсе. Он подкупал своей искренностью.

— У меня уже есть парень, — на всякий случай его предупредила. — Мы с тобой только общаемся.

Серёга на удивление легко согласился, скорее потому, что не взял в голову.

— Я буду стараться тебе понравиться, — ответил он. — И фотографию пришлю, чтобы ты подумала.

— Да ты, наверное, неотразим.

— Ну…

Серега стал звонить мне по три раза в день. Общаться с ним оказалось лучше, чем с девчонками, легко и просто. Он рассказал про своих подруг, я про своих парней.

— Сколько у тебя их было?

— Два, — сказала и задумалась, почему не учла Сашу?

— Мой опыт больше, чем твой! — не упустил возможность похвастаться Серега.

— Зачем мне опыт? — риторически спросила у него, а он задумался:

— И правда… А мне зачем?

Странно, я рассказала ему про дневники, стихи, да и вообще, про то, о чём бы даже заикнуться побоялась тому же Гере, Саше, даже Костику, а в ответ Серега говорил, что я ему нравлюсь и он считает меня «два в одном».

— Шампунь что ли?

— Нет. Может, даже больше, чем два в одном. Ты красивая, классная и… не зануда.

Мне нравилось просто говорить, при чем не важно, как Серега это воспринимал. Казалось, когда я говорю, то начинаю что-то понимать, становлюсь к чему-то ближе. Но о Саше я Серёге не говорила, только о Гере или о Костике.

— Чем он тебе нравился? — спрашивал Серёга о Гере.

— Хорошо ухаживал. В начале.

— Я бы тоже за тобой ухаживал! Да попробуй! Ты вон где!

Я не обращала внимания на Серёгины намеки и на вечные упрашивания приехать. Говорить! Откровенно! Вот что важно! Хотя иногда меня тяготила вина, будто изменяю Костику, ведь с каждым днем, я чувствовала, что Серега оказывается всё ближе к грани влюбленности, но, казалась, смогу прекратить это вовремя.

Однажды я получила от Сереги письмо с фотографией. Он оказался ничего, смазливый: светлые волосы, но пепельного оттенка, без золота.

— Что ты написал на обороте? — я возмутилась.

— А что написал? От Сергея!

— Что ты ЕЩЁ написал!

— Ну… «Ведь ты же знаешь, как я тебя люблю, надеюсь, ты скажешь „да“».

Я была зла.

— Чего ты хранишь верность своему парню? Чем он лучше меня?

— Не звони мне больше.

Без Сереги было немного скучно, я не знала, куда себя деть. Он помогал избавиться от навязчивых воспоминаний, а с его отсутствием они нападали на меня все больше. Гера не выходил из головы, и это было настолько странно, ведь в реальности он меня даже не привлекал.

Я вспоминала, что в лагере хотела сохранить с ним отношения, и даже завязала нитку на запястье с желанием «не расставаться». Девчонки утверждали, что если проносить нитку семь дней, то желание обязательно сбудется.

Я не смогла сохранить ее даже полдня. Гера подошел ко мне вечером, сел напротив на скамейку и спросил:

— Что это? — имея в виду нитку, в его голосе чувствовалось напряжение и злость, но я не знала почему!

— Ничего.

В нем всё бурлило, и реально чувствовалось желание меня задеть. Гера просто ненавидел меня!

— Если ничего, тогда я порву, — сказал он с вызовом.

— Не порвешь, — ответила спокойно.

Гера усмехнулся, но взял мое запястье, поддел нитку пальцем и… разорвал.

Это же было на тебя желание! Я страшно разозлилась и возмущенно посмотрела Гере в глаза, а он не отвел взгляда, как обычно, а собрал все силы и стал глядеть на меня прямо.

«Ха! — как будто говорил он. — Я могу смотреть! И столько, сколько пожелаю!»

«Ха! — в свою очередь еле сдержала я улыбку. — Это именно то, что нужно! Смотри мне в глаза!»

Сколько времени перед зеркалом я создавала разных выражений, разных эмоций! И теперь имела возможность показать их все?!

Я даже еще не вошла в раж, еще не смогла убрать улыбку, которая предательски все больше расползалась, как Гера уже не выдержал, резко встал и ушел. Я хохотала.

Всё же его реакция была не ясна. Почему он изначально пришел злой? Почему после того, как мы спокойно провели день вместе, на следующий он готов был убить меня? Решила спросить прямо. Улучила момент, взяла его за руку и повела к заливу.

— Я не понимаю тебя, — призналась, ожидая, что это смягчит Геру, но он, немного подумав, небрежно бросил:

— Строй догадки.

От неожиданности я уставилась на горизонт и замерла: «Разве можно бить, если выставлен белый флаг? Я только и делаю, что строю догадки!»

Гера, казалось, наслаждался победой, поэтому добавил, будто совершая контрольный выстрел: